№2

Красота – не порок.

Ярко светило солнце. На небе не было видно ни облачка. В синеве неуловимо носились и кричали ласточки. Всё пылало летом. Мухи роились над серым болотом, которое отпугивало путешественников недоброй репутацией и мрачными видами. Каждое лето его жёлто-зелёные испарения расползались вокруг на огромные расстояния. А в самых гиблых местах его семья упырей, собравшись вместе, решала трудный семейный вопрос.
- Ну, кто пойдёт к бабушке в этот раз? – спросила толстая упыриха, сверкнув чуть раскосыми глазами, её шея была сплошь покрыта бородавками.
- Не я! Я ходил в прошлый раз, - тут же отозвался упырь, замотанный в чёрный благородный плащ. Подобные и прочие отговорки, доходившие порой до абсолютного абсурда, посыпались со всех сторон.
- А тогда кто пойдёт?! – взвизгнула та же, по всей видимости, главенствующая, упыриха, уперев кулаки в бока. Поднявшийся гам тут же стих и воцарилась воистину мертвенная тишина.
- Ну, невозможно же постоянно Красную Шапочку посылать! – громко начала наставление упыриха. – Наш род ей и так уже замком на Мёртвом холму пожертвовал.
Один из упырей громко фыркнул. Его жена, упырица, разодетая как на маскарад в синее атласное платье, злобно уставилась на говорившую упыриху и прищёлкнула зубами. И тут вперёд выдвинулась сгорбленная старуха, смотревшая, впрочем, не по годам нагло на всех остальных. Её руки сжимали за плечи девушку, совсем молоденькую на вид, в зелёном простеньком ситцевом платьице.
- Аннушка пойдёт. Бабушка давно хотела посмотреть на неё, - проскрежетала старуха. Упыри переглянулись, по рядам прокатилась волна шёпота. Девушка оторвала взгляд от земли и посмотрела на сородичей. У неё были небесно голубые глаза, казавшиеся сверкающими бриллиантами, среди этой мрачной серо-зелёной обстановки.
Упыриха расплылась в довольной улыбке, показав ряд острых зубов. У старших вампиров у всех были заострены не только клыки, а вообще все зубы.
- Аннушка, бабушка очень будет рада тебя видеть! – воскликнула она, схватив девушку за тонкое запястье так, что на её белоснежной коже проступили красные следы.

Пока упыриха рассыпалась перед девой в комплиментах и пожеланиях, между рядов прокатилась тележка, в которую каждый упырь клал гостинец для бабушки. И совсем вскоре за стройной спиной Аннушки со скрипом звякнула калитка, и раздался скрежет запираемого засова.
- Бедняжка, - вздохнула толстая упыриха, провожая взглядом Аннушку.
- Сама виновата, красивой родилась, - безразлично проскрежетала старуха, пожав сухими плечами в шерстяном платке.

А Аннушка уверенно шла по тропинке, ведущей через светлый-светлый лес к бабушке. На её плечах громоздился рюкзак, позвякивающий каким-то железом вперемешку со стеклом. Пейзаж открывался перед её светлыми очами прямо-таки самый распрекрасный: ярко светило солнце, обливая стволы белых берёз золотом и отбрасывая на изумрудную траву сверкающие блики; пели птицы; где-то стучал дятел; белки щёлкали  семена и носились в высокой траве. Аннушка смотрела вокруг и улыбалась своей светлой улыбкой. И лишь чуть более заострённые клыки выдавали в ней вампирское происхождение. Девушка остановилась в лучах солнца и одним лёгким движением руки развязала серебряную ленту, стягивающую полудлинную  чёрную косу. На плечи её упали крупные вьющиеся сияющие кудри. Аннушка вздохнула и пошла дальше по тропинке.
Лента из её волос, упав на землю, превратилась в чёрную гадюку и шустро юркнула в траву.
Совсем вскоре Аннушка стояла уже у крыльца дома бабушки. Домик полностью соответствовал окружающему его пейзажу. Красная двускатная крыша из черепицы, резные белые наличники на окнах и крыльце придавали дому по истину сказочный вид домика доброй феи. Девушка пару раз дёрнула за ленточку у двери, изнутри дома раздался мелодичный звон колокольчика. Тут же светлая сосновая дверь открылась перед ней сама собой. Девушка вошла внутрь. В коридоре дома пахло розами и корицей.
- Иди сюда, Аннушка! – раздался голос изнутри дома. Аннушка, поправила рюкзак и пошла на голос. Вскоре она оказалась в роскошной спальне. Здесь же раскрывалась вся сущность хозяйки. Комната была роскошна до неприличия и полностью не соответствовала облику всего дома. Больше всего места здесь занимала кровать с резными спинками из тёмно-красного дерева. С потолка на неё свисал чёрный полог. Сейчас он был откинут, и на кровати, на шёлковых бардовых простынях,  лежала, перевернувшись на живот, бабушка. Надо сказать, бабушка выглядела не просто хорошо, а очень хорошо. Она выглядела как молодая, безумно красивая женщина с хищным взглядом. Её каштановые волосы были подняты в сложную причёску, а голову украшала диадема, сверкающая, безусловно, бриллиантами. Аннушка смотрела на бабушку с выражением выполненного долга. Её лицо просто светилось светом. Бабушка же сверлила её глазами змеи, распространяя вокруг себя атмосферу порочности.
- Что ты мне принесла, милая? – первой нарушила тишину бабушка. Аннушка, будто опомнившись, сбросила с плеч рюкзак, который упал на паркет с оглушительным грохотом и звоном. Паркет издал жалобный треск.
- Извините! – воскликнула Аннушка, бросаясь к  рассыпавшемуся мешку. Из него вывалилось множество украшений, каких-то подсвечников, тряпок, даже чья-то туфля. Бабушка залилась оглушительно-громким  звонким смехом, забрав голову. Шёлковое одеяло съехало с её плеч, обнажив грудь. Аннушка повернула голову и посмотрела на неё. Бабушка только перестала сотрясаться от хохота и посмотрела на девушку. Зрачки её сузились по-кошачьи, и от этого взгляд был воистину ужасающий.
- Подойди ко мне, Аннушка, - проворковала бабушка и поманила девушку к себе пальцем. Аннушка почувствовала, что невольно делает шаг вперёд. Зрачки её расширились, лицо бабушки тут же оказалось перед её носом. Между их лицами оказалось расстояние в 1 сантиметр. Тело бабушки источало аромат пряностей.
- Красивее тебя, я никого не встречала доныне, - томно произнесла она, перебирая руками чёрные кудри Аннушки. До этого девушка смотрела на неё с величайшим испугом, губы её временами вздрагивали, а по плечам прокатывалась волна трепета. Мгновенно выражение лица её изменилось. Резкое, почти неуловимое, движение руки отбросило бабушку на мягкие подушки. Из её груди торчала рукоять серебряного кинжала. По бархатистой коже живота побежала алая стрйка крови. Диадема упала с её головы и со звоном покатилась по полу, закатившись под кровать. В глазах застыло выражение полного удивлении и недоумения.
- И не встретишь больше, бабушка, - злобно произнесла Аннушка. На её платьице застыли две капли крови.